Благотворительный фонд "Старый Свет"

Анна, 1950 г.р., образование высшее экономическое.

Началось все неожиданно. Жизнь вроде бы текла привычно-вялым и благополучным образом, и вдруг беда – наркомания сына. Не хотелось верить в это, даже когда дозвонилась до матери приятеля, которая, без обиняков, рассказала, что не раз видела моего сына в ломках около своего подъезда.

Мне было страшно поверить в это, хотелось и дальше думать, что он всего лишь пропадает с ребятами на дачах, дискотеках, в молодежных клубах, что у него своя жизнь, и что со сверстниками ему сейчас интереснее, чем дома. Но, когда я посмотрела на сгибы его рук, мне стало ясно, где он на самом деле пропадал уже более трех лет. Сразу навалилось чувство вины. Как же я могла не замечать его закрытости, поздних приходов, пропажи денег, серебряной посуды из дома!

Стала вспоминать, как он вечерами прошмыгивал к себе в комнату, а я не спрашивала, почему он так поздно пришел – не хотела, мол, его беспокоить. То он почти ничего не ел, то всю ночь ходил на кухню, пил воду. В школе учеба шла на два с плюсом, улыбаться парень совсем перестал. Уже в 13 лет он не раз приходил выпивши, его рвало в туалете.

Почему же я не хотела всего этого замечать? Где были мои глаза? Ведь, как оказалось, только через 3 года после начала употребления алкоголя, затем травки и таблеток, а потом и героина, я узнала правду. Сыну было почти 17 лет, когда мы с отцом кинулись спасать его. Пытались по очереди дежурить в квартире, когда сын переламывался, старались говорить с ним, назидали, вразумляли, но как только он через 20 дней пошел в училище, то, конечно, снова начал употреблять – и опять мы не сразу заметили это. Так сильно было мое отрицание проблемы и так хотелось верить, что вот теперь все в порядке, что, пока не встретила сына во дворе в учебное время, я жила несбыточными надеждами, что он больше не употребляет наркотики.
Но ведь проблемы с сыном начались давно. В школе он учился неважно. Дома отец его постоянно шпынял за это. Подзатыльники, пренебрежение, позже – ругань, оскорбления. Отец всячески унижал сына, никогда не говорил с ним по душам, а уж если и начинал говорить без крика, то только в подпитии. Я всегда была на стороне отца – считала, что его авторитет необходимо всячески поддерживать – и даже когда видела, что он не прав и жесток, молчала при детях. И только наедине все же просила мужа быть сдержаннее в выражениях, считая, впрочем,  что он не прав скорее по форме, чем по сути. Никаких проблем в нашей семье я не видела – ни в отношениях детей (в семье была еще дочка) с отцом, ни в моих отношениях с мужем. Мне казалось, что ведь есть отец, который приносит домой зарплату – и достаточно. Даже когда муж пил, а пил он почти постоянно, он не хулиганил, всегда приходил домой ночевать, уверял, что всех нас очень любит, что семья для него - главное. В семье же и по дому я делала все сама, успевая еще и работать, и ходить на собрания в школу, и беседовать с сыном на темы о половых вопросах, и водить дочку в кружки. Я считала, что служба мужа - это настолько важно, что уж все остальное я как-нибудь сама одолею, лишь бы не отрывать мужа от работы.

Но ведь вот, не смогла я все сама осилить, не смогла удержать сына от наркомании. Муж от всего этого был в полной растерянности, он не верил в выздоровление сына. После очередного срыва сына муж ушел из семьи, ушел к любовнице, которая у него, как выяснилось, была уже давно. Для меня это окончательно прояснило картину отношений в нашей семье. Выходит, что я, делая в семье все за мужа, всю жизнь помогала ему пить и изменять мне. А дети не получали отцовского внимания и любви. Видя, что родители говорят одно, а делают другое, они перестали верить нам и тому, что мы пытались им внушить.

И только позже, после того как я, начав работать в «Программе 12 шагов», увидела все неблагополучие своей семьи, я поняла, насколько это неблагополучие способствовала развитию наркомании у моего сына, игравшего в семье роль «козла отпущения».

Да, столкнувшись с такой страшной бедой, я стала искать выход и нашла его в группах "Нар-Анон" и "Ал-Анон", которые работают по «Программе 12 шагов».

Получилось так, что я пришла в эту программу сразу, минуя ложные пути, не обращаясь ни к врачам-наркологам, ни к «народным целителям». Таблетки и лекарства никогда у меня не вызывали доверия, поэтому, когда мне стали предлагать «вылечить» сына с помощью капельниц, очистки организма и лечебных трав, я сразу поняла, что это – не решение проблемы. Всякая же мистика – бабки, снимающие порчу, экстрасенсы из передачи "Третий глаз" и все такое – всегда вызывала у меня только чувство гадливости.
Оглядываясь теперь на прошлое, я понимаю, что уже давно, не осознавая этого, и я, и мой сын стремились найти Бога. В декабре 1997 года, когда сыну исполнилось 17 лет, он крестился. Его крестил священник, который был  давним другом нашей семьи. Моментального чуда не произошло и после крещения, сын
продолжал употреблять наркотики. Но Бог уже вошел в нашу жизнь, и мы стали получать помощь. Священник рекомендовал нам обратиться в программу реабилитации наркоманов и алкоголиков «Старый Свет», в которую я сразу поверила.

Начав вместе с сыном заниматься в «Старом Свете», я смогла понять, что действительно бессильна контролировать употребление сыном наркотиков, и главное – поняла, что сама в беде, что мне нужно решать собственные проблемы, а не только думать о том, как помочь сыну. Из моих друзей и знакомых с наркоманией никто не сталкивался, поэтому у них просить поддержки я не считала возможным, да и страшновато было рассказывать о том, что происходило у нас в семье. В программе же и в группах самопомощи для родственников наркоманов я увидела людей, которым моя беда была близка и понятна – и я им поверила. Поверила людям, которые уже не заняты тем, чтобы контролировать своих близких и все вокруг себя, а живут наполненной и интересной жизнью с Богом. Поверила людям, которые хотят и могут помочь мне и моему сыну. Благодаря этим людям и я смогла прийти к Богу, в Церковь и в программу выздоровления.
Помню первую лекцию-беседу о. Евгения на тему евангельской притчи о блудном сыне. Эта лекция многое перевернула в моем представлении о добре и зле.

И в жизни все мои привычные опоры рушились: муж ушел, сын употреблял наркотики, дочка жила своей семьей, имеющей отличные от моих приоритеты и ценности… Ко мне, наконец, пришло понимание и принятие того, что я всю свою жизнь не хотела видеть: что нет и не может быть спасения в опоре на человека, даже если этот человек – муж или сын.

Через несколько месяцев сын снова вернулся к наркотикам, но работа в «Программе 12 Шагов» не прошла даром ни для него, ни для меня. Он вскоре попал в зарубежный реабилитационный центр, пробыв там полгода, приехал, снова сорвался. Мне было очень больно, когда сын вновь, после долгого перерыва, стал
употреблять наркотики.

Тогда я приняла очень трудное решение – не пускать его домой, пока  он не захочет сам начать выздоравливать. Я поменяла замок – и осталась одна в большой, пустой квартире. Одиночество мне помогли пережить молитва и друзья из групп Ал-Анон. Я поняла, что мне надо обратиться, наконец, к истинной опоре – на Бога. Тогда одиночество и мучительный страх ушли из моей жизни.

Через два месяца, поразительно быстро, сын попросил о помощи, сам созвонился с центром в Санкт-Петербурге и спустя месяц уже поступил на реабилитацию в этот центр.
После его окончания он приехал в Москву и продолжил лечение в амбулаторной программе еще в течение года, устроился на работу, стал помогать мне по дому.

Таким вот образом наша жизнь потихонечку налаживалась. Правда, для этого понадобилось более двух лет работы в группах самопомощи, а кроме того, мне самой пришлось пройти реабилитационную программу, чтобы начать избавляться от болезненной зависимости от других людей.

Ремиссия у сына на август 2009 года 10 лет, он давно живет своей жизнью и строит ее как может. 
Свою же ремиссию я считаю с первого дня служения, с того времени, когда я начала помогать другим и перестала «зацикливаться» на своих бедах. Только интересная и полезная работа, связанная со служением, помогла мне осмыслить свою жизнь. Времени на контроль чужой жизни просто не остается, настолько интересна стала своя.

Связь с «Нар-Аноном» и "Ал-Аноном" я не теряю. Постоянно взаимодействуя с людьми, продолжаю видеть свою созависимость и понимаю, что выздоровление на группах кончается вместе с жизнью, а пока я живу я делаю ошибки и шаги по их осознанию и исправлению.